ТЕОРИЯ РАЗБИТЫХ ОКОН
Теории разбитых окон, была сформулирована Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом в 1982 году. Согласно данной теории, если кто-то разбил стекло в доме и никто не вставил новое, то вскоре ни одного целого окна в этом доме не останется, а потом начнется мародерство. Иными словами, явные признаки беспорядка и несоблюдения людьми принятых норм поведения провоцируют окружающих тоже забыть о правилах. В результате возникающей цепной реакции «приличный» городской район может быстро превратиться в клоаку, где людям страшно выходить на улицу.
Проведенные первые эксперименты в Голландии показали, что люди чаще нарушают принятые нормы поведения, когда видят, что другие тоже так поступают. При этом «дурной пример» трактуется расширительно: видя, что нарушается одно из принятых правил, люди позволяют себе нарушать и другие нормы.
В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой ужасное зрелище. Там совершалось более 1500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ и 6-7 убийств в сутки. Вечером и ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рискованно ездить даже днем. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории. Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990 году, преступность резко пошла на спад. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
Что произошло? Сработала «Теория разбитых окон». Человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. В то время в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. Многие считали это бесперспективной затеей. Но Ганн был настойчив: «Граффити — это символ краха системы. Нет смысла внедрять новые вагоны и технику, если мы не можем защитить их от вандализма».
И Ганн дал команду очищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый божий день. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за безбилетников. Почему? Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. В конце дня их сажали в полицейский автобус и везли в участок.
Позднее Браттона назначили шефом полиции города. И он сразу занял принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Полиция арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах, кто кидал пустые бутылки, разрисовывал стены и т.п. Уровень городской преступности стал резко падать. Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
Теория разбитых окон работает в любое время и в любом месте. Это еще одно доказательство того, что каждый человек влияет на общество и общество влияет на каждого человека в той или иной степени – все взаимосвязано. А что это значит?
Хочешь жить в чистом городе – сам соблюдай чистоту! Хочешь, чтобы вокруг было больше добра – сам совершай добро!
Natali Vladimirova
